Открыть PDF-версию (с фото)
-А вы бы сами попробовали, — «белый халат» мне мило улыбнулся, — а то неинтересно чужие-то ощущения описывать.
Дело начинало пахнуть интереснейшим репортажем. И я ляпнула:
— Почему бы и нет? Попробовать можно.
— Тогда начинайте заполнять анкету. Первый раз сдаете кровь, да? Кто знает, может станете нашим постоянным донором.
Все когда-то бывает в первый раз. Открыв дверь отделения заготовки крови № 1 и заметив занятые скамеечки, я поняла, что на свой первый раз большинство из присутствующих решились давно: многих называют по именам.
Как пояснила заведующая отделением Светлана Борисова, после первого этапа – анкетирования доноров – отсеивается порядка тридцати процентов. А решить «донорскую» судьбу может, казалось бы, незначительная мелочь: герпес, или удаление зуба, или свежая татуировка, или менструация. Обязательно в регистратуре нужно предъявить паспорт и результат флюорографии.
Так, отвечаем на вопросы: хронических заболеваний нет, операций не переносила, последний раз простывала месяц назад (интересно, это много или мало?), алкоголь в течение 48 часов не употребляла, утром завтракала… А что, не надо было? Выяснилось, что жирный и плотный завтрак не рекомендуется. Пока потенциальный донор напрягает свою память, его данные заносятся в базу, как и данные каждого человека, кто хоть раз сдавал здесь кровь. Меж тем мне показали «зеленый свет».
Следующий фильтр — лаборатория, где нужно сдать анализ крови на уровень гемоглобина. Он у автора этих строк оказался достаточным для кроводачи. На мое личное дело лаборантка прикрепляет наклейку белого цвета с уникальным кодом. Цвет соответствует группе крови: у меня первая.
Светлана Борисова поясняет: «Имя донора – информация конфиденциальная. Сейчас весь мир стремится к добровольному и безвозмездному донорству, поэтому фамилию указывать не принято. Ее можно найти только в базе данных».
Последним рубежом донора является кабинет терапевта Нины Бутаковой.
— Так, вы у нас новенькая? Будете кровь сдавать? – на руку мне наматывают манжету от японского барометра.
— Считайте, что так.
— Сто четырнадцать на шестьдесят три. Печень – почки — желудок не беспокоят? Температуры не было? Горло не болит?
Отвечаю стойким «нет». Тем временем Нина Николаевна ловко укладывает меня на кушетку и проводит пальпацию.
— Ну что скажете?
— Что скажу… Донор у нас есть!
Услышав такой вердикт, Нине Николаевне о своей маленькой особенности я не упомянула. Но, видимо, сердце медика почувствовало неладное: «Мы часто берем кровь у молодых ребят из техникума, лицея. Ничего, нормально. Нужно себя только настроить».
И я решаюсь признаться:
— Да-да, только знаете что… Я уколов боюсь.
— Если сильно боитесь, тогда лучше не надо, — терапевт, похоже, испугалась не меньше моего, но, наверное, не хотелось меня вот так «обламывать». — Я бы попробовала на вашем месте. Иголочки у нас очень тоненькие, кресла удобные, все инструменты одноразовые, стерильные. Только настройтесь на хорошее. Возьмем мы у вас сегодня совсем немного – 250 граммов. Это установленная норма для тех, кто сдает кровь в первый раз. У остальных берем по 450 граммов. Договорились? Тогда идите пить чай!
Чай я отправляюсь пить в буфет, который чем-то напоминает домашнюю кухоньку. Вообще неожиданно: медицинское учреждение, а тут тебе и прихватки, и расшитая грелка, и пузатый глиняный чайник. Но поджилки уже начинают трястись.
Кульминационный момент приблизился: меня провели в бокс. Бывала я здесь разок мимоходом, поэтому удивилась: вместо обложенных кафелем стен и неприглядного окошка, куда доноры подают свои руки, здесь были расставлены удобные кресла. Все чистенькое, беленькое, одним словом, красота.
Операционные медсестры Неля Александровна Фус и Любовь Витальевна Селюнина, а также санитарка Ольга Никандровна Берло оказались на редкость общительными – усадили, успокоили, посоветовали на иглу не смотреть. Переключаю свое внимание на экран телевизора, где идет сериал «Подводная одиссея Кусто». Введенная под кожу игла заставляет поморщиться. Затем наступает расслабление, успокоение, помутнение… Я теряю сознание.
* * *
«Мы не наносим вреда человеку, — разговаривает со мной Светлана Владимировна Борисова. — Мы берем только то, что организм может отдать, без чего он сможет обойтись. А у вас просто такая реакция. Скорее всего, донором вам не стать».
Мои «кровные» тридцать граммов в пакете уносит медсестра. Обычно после сдачи крови доноры чувствуют себя отлично. Разве что испытывают легкое головокружение. Полное восстановление клеточного состава крови происходит в течение двух-трех недель.
Глядя на улыбающиеся лица сидящих рядом добровольцев, понимаешь, что они пришли сюда с благими намерениями. Всех их объединяет одно – доноры действительно хотят и могут помочь. Между прочим, если каждый здоровый человек один раз сдаст кровь, этого хватит, чтобы оказать помощь всем нуждающимся в ней больным.
Ирина Аристова сдает кровь уже в шестнадцатый раз: «Первый раз я решилась в восемнадцать лет. Конечно, было боязно. А теперь все хорошо. Уже привычная процедура проходит быстро. Сегодня после кровосдачи мне полагается свободный от работы день и еще дополнительный день отдыха, который я присоединю к отпуску. А еще мне очень приятно осознавать, что моя кровь кому-то поможет».
Эксперименты экспериментами, но дальнейшая судьба кровушки тоже интересна. В боксе есть дополнительный кабинет, куда и поступают пакеты с кровью для первых манипуляций: в специальной центрифуге содержимое наших вен разделяется на две части – эритроциты и плазму, которые путешествуют уже отдельно друг от друга. А хранятся они – где бы вы думали? – в холодильниках.
Светлана Владимировна открывает холодильный шкаф с эритроцитами: «Цельная кровь давным-давно никому не переливается. Пациенту дается только та часть, которая необходима в данный момент. На каждом пакете, который, кстати, не вскрывается с момента наполнения кровью донора, есть этикетки, гласящие, что содержимое прошло полный курс серьезнейших обследований и готово к переливанию».
Пакеты с густо-красной массой висят рядками на четырех полках. На самой последней, соответствующей четвертой группе, одиноко покачиваются два мешочка. Совсем другие условия предъявляются к хранению плазмы. Температура в морозильнике достигает минус сорок, чтобы все полезные вещества сохранились. Она находится здесь ровно полгода, что соответствует инкубационному периоду некоторых заболеваний. Только на сто процентов удостоверившись в том, что донор здоров, сотрудники направят компонент для дальнейшего использования.
Светлана Борисова: «Скажу вам по опыту: наши доноры не только здоровые, но и благополучные люди. Ведь они бескорыстно принимают участие в чужой судьбе. Они молодцы, потому что на такой поступок – отдать частичку себя – нужно решиться. К нашим донорам в отделении всегда особое отношение. Мы стараемся им помогать, если это в наших силах.
Сейчас у нас есть новая идея: установить стенд «Стена благодарности» с открытками и письмами тех людей, которых в свое время спасла донорская кровь. Я через вас прошу таких пациентов откликнуться на наше предложение».
Выяснилось, что сотрудники отделения заготовки крови являются постоянными донорами, как и большинство медиков. Они-то знают, что кровь – это уникальнейшее «живое лекарство», единственным источником которого может стать только человек.
Маргарита ИВАНОВА
P.S. Рука болела буквально один день. Все знакомые интересовались ощущениями и процессом сдачи крови. А совсем недавно позвонила Светлана Владимировна и сообщила, что мои анализы в норме. Через некоторое время я попробую снова.
