Наступила пора первого льда. Множество любителей зимней рыбалки ждут этого времени как праздника, перебирают удочки, перевязывают мормышки, готовят ледобуры и прикидывают, куда поехать, где ждет удача.
Активно готовились к выезду на первый лед и мы, каждому хотелось ехать на какие-то свои заветные места, предлагались различные маршруты и водоемы, но все сразу же согласились с предложением Горбунова ехать на Кыртомку ловить окуней. Пусть далеко, но надежно, да и праздник должен быть праздником. Итак, решено — едем на Кыртомку за окунями.
Кыртомка – это лесная речка, несущая свои прозрачные, слегка коричневые воды более ста километров по тайге и болотам. Берега – в начале бега воды – каменистые, течение быстрое, затем бег ее замедляется, берега становятся обрывистыми, заросшими елями и ивняком. Впадает речка в большую реку, образуя обширную песчаную отмель, глубиной не более метра, а местами и меньше. Летом и осенью на речке ловят ельцов, а когда встанет лед, на отмели окуни огромными стаями гоняют мальков, образуя своеобразные подводные котлы, только вместо чаек на местах скопления окуней сидят рыболовы. Мы с Горбуновым были уже несколько раз на этом месте и каждый раз возвращались с богатым уловом. Иногда в уловах были и налимы, они, как и окуни, привлекались сюда мальком и соблазнялись блеснами и мормышками рыболовов. Вот на эту отмель в месте впадения Кыртомки в Туру мы и решили ехать в этот раз на праздник первого льда.
В машине нас четверо. На заднем сиденьи Виктор Горбунов и Александр, мой брат, за рулем Сергей Тимохин и рядом я. Дорога мне хорошо знакома, Сергей туда едет впервые, мы негромко переговариваемся, сзади слышится сопение спящих мужиков. Выехали среди ночи, и я перебудил всех домашних грохотом ящика и ледобура. Ехать довольно далеко, более ста километров, только изредка освещенных огнями редких деревень. Ближе к рассвету машина остановилась на ровной площадке рядом с дорогой. Место это называется Юрты, когда-то здесь была деревня с таким названием, теперь это место известно тем, что геологи, бурившие скважины, обнаружили воду, солоноватую на вкус и насыщенную газом с запахом сероводорода. В скважину забили трубу и вода вытекает из нее, образуя небольшой ручеек. Ее можно пить, правда, в небольших количествах, так как она обладает слабительными свойствами. И еще, ее можно поджечь, и она будет гореть, вернее не вода, а газ, что в ней находится в виде пузырьков, правда, при первом дуновении ветерка погаснет. Дорожники отсыпали ровную площадку, кто-то устроил сиденья из бревен и чурбаков, получилось место для отдыха. Отдохнув, мы двинулись дальше, ехать оставалось совсем немного.
Машину оставили на высоком берегу, сами с ящиками и ледобурами спустились на лед к небольшой группе рыболовов, среди которых выделялась колоритная фигура деда Михаила или деда-тили, как его звали все, кто его знал, а «тили» было слово, которое к месту или нет он произносит в минуту несколько раз.
— Ляксеич-тили ! Ты как это надумал в наши края. Тили, дай закурить. Тьфу! Совсем забыл, что ты не куришь – сигарету ему протянул Горбунов.
На деда без улыбки невозможно смотреть. Длинное зимнее пальто с воротником подпоясано узким брючным ремнем. В прошлом году, помнится, был солдатский ремень со звездой кверху ногами. Серая, непонятно из какого зверя, ушанка, одно ухо, как и год назад, надорвано, со свисающим на лоб козырьком, темные, с проседью, длинные волосы виднеются из-под шапки тут и там. На ногах валенки с высокими галошами. Глаза хитрющие. Рад мне, знает что не забуду пригласить к немудреному столу, Горбунова тоже помнит, остальных как не видит. Знакомлю с братом и Сергеем. Несмотря на непритязательный вид, рыболов Михаил отменный. Ни для кого из нас не зазорно спросить у него совета, попросить показать мормышку или блесну, на которую только что пойман двухкилограммовый налим. Познакомились мы с ним несколько лет назад здесь же. Я ему тогда рассказал, что моя мать из здешних мест, а ее брат, мой дядя, и сейчас живет недалеко отсюда, в том же поселке, что и сам дед. С тех пор он относится ко мне как к родственнику.
— Ляксеич-тили, ты садись вот тут. Тили, двух лунок тебе пока хватит, а там поглядим. Нынче летом, тили, было несколько больших дождей, вода в речке, тили, поднялась, нанесло песка и сейчас, тили, подо льдом воды местами совсем нет. Враз, тили, ножи у ледобура посадишь. – вот такой рассказ о том, что было и что мне делать, выдал дед Михаил между затяжками сигаретой. Нашлись лунки и для моих спутников. Рыбалка началась.
Окунь брал мерный, двести – триста граммов, изредка вваливались и крупнее. Светило солнце, легкий морозец раскрасил наши щеки. Лунки приходилось засыпать свежим снегом, чтобы не засвечивать место ловли, глубина была меньше метра. Ловились только окуни, и когда они подходили, делая очередной набег на мальков, те прятались даже в моей лунке, не боясь света и меня. Дед время от времени вытаскивал налимов, и я , решив размять ноги, подошел к нему полюбопытствовать, на что и как он ловит. Удочка у него была длинная, с пластмассовым хлыстиком на резьбе, без катушки, леска на трех мотовильцах вдоль ручки, блесна плоская, желтого цвета с одним крючком, на котором оказалась подсадка из глаза окуня. Удочкой он резких движений не делает, а лишь изредка постукивает по дну блесной, в остальное время слегка пошевеливает блесну у самого дна или на дне. Окуни у него брали исключительно крупные, до килограмма, часто попадались налимы. Рыбу он убирает в ящик, на котором сидит, на виду не оставляет и показывать не любит.
Горбунова на его лунках не оказалось, но меня это нисколько не удивило, Виктор не любит спокойной, размеренной рыбалки, вечно чего-то ищет и находит, как ни странно, я и не вспомню такой рыбалки с ним, когда бы он не поймал рыбы. Брат Александр с Сергеем поймали окуней очень даже не плохо, были довольны и спрашивали, когда будем обедать. Дед-тили ходил по льду и засыпал снегом насверленные рыболовами лунки, недовольно ворчал, что нельзя засвечивать отмель, уйдет окунь. Но у меня закрадывается сомнение: уж очень четко эти его походы к лункам совпадали по времени с накрытым на одном из рыболовных ящиков столом у очередной группы рыболовов, и нет-нет да и перепадет деду рюмка-другая огненной жидкости. Машин подъехало довольно много, но всем хватало места, а кому не нравилось что-то, так никто не держит, иди ищи свою удачу.
Обед прошел в дружественной обстановке, пригласили, конечно, деда. Все основательно проголодались и никого не пришлось уговаривать, жевали так, что за ушами пищало. Рыба продолжала клевать и днем, но пора было и честь знать, куда ее столько. Решив поэкспериментировать, я порылся в коробке с приманками, нашел подходящую блесну и привязал ее вместо мормышки. Поклевки долго не было, крупный окунь, видимо, отошел, а время налима сумерки и ночь. Но налим все-таки клюнул и привлек его как, я думаю, стук блесны в дно. От долгого ожидания внимание мое рассеялось, я больше стал смотреть по сторонам и тут почувствовал на своей удочке тяжесть, совсем не похожую на поклевку окуня. Удочку просто тянуло в лунку, и хорошо, что барабан катушки был слабо затянут, рыбина плавными потяжками отняла у меня лески метра полтора, остановилась и потянула снова. Леска у меня на удочке стояла гораздо тоньше, чем у деда, поэтому приходилось осторожничать, ждать, когда рыба устанет. Перехватив леску руками, я старался смягчить рывки, то подтягивая леску, то приотпуская ее. Сопротивление рыбы ослабевало — и я смог подтянуть ее к лунке, но здесь-то и было самое сложное, нужно было завести рыбу в отверстие, что оказалось не так просто сделать. В итоге из снега, которым я засыпал лунку, показалось что-то темное, но никак не похожее на налима. Хвост! Это был хвост налима. Когда я стравил леску, налим обвил ее хвостом — и теперь я тащил его в лунку задом наперед. Так и вытащил, а что еще оставалось делать.
Осенний день заканчивался, пора было заканчивать рыбалку и нам. Попрощавшись с дедом Михаилом, мы поднялись на высокий берег, где среди освещенных заходящим солнцем берез стояли машины. Погрузив ледобуры и ящики, постояли, глядя вниз на реку, на солнце, не спеша выехали на дорогу и поехали в сторону города. Праздник первого льда состоялся.
Николай ЕРМАКОВ
Фото Анны ОЩЕПКОВОЙ и из архива «АИ»
