Об этом стихийном бедствии, которое началось 1 мая 1979 года, не сообщала ни одна газета. В том числе промолчала и «Алапаевская искра». Кто не верит, может полистать подшивку за 1979 год и убедиться в том, что о весеннем половодье того времени ничего не было сказано.
А ведь в бассейне реки Нейвы в тот день было снесено три плотины, и в Нейву соответственно ушла вода из трёх прудов, в том числе и из Нейво-Шайтанского. Естественно, такого водно-ледового напора не выдержал зыряновский мост в Алапаевске и город остался с единственным мостом через реку. Значительный урон был нанесён Алапаевскому металлургическому заводу, часть территории которого была затоплена водой. Особенно пострадал прокатный цех, где под водой оказались сотни электродвигателей, другое электрооборудование.
Немалый материальный ущерб весеннее половодье нанесло Алапаевской УЖД, разрушив более трёх километров железнодорожного полотна. На полтора месяца был отрезан от «большой земли» посёлок лесозаготовителей Калач. А из лесного посёлка Плантация детей в Санкинскую школу перевозили на катере под названием «Пугачёв».
Почему обо всём этом не было написано? Потому что нельзя было писать о стихийных бедствиях. Государственная тайна. И за всем этим зорко следил «Обллит».
Но когда средства массовой информации были раскрепощены и ушла в историю цензура, стихийное бедствие 1979 года уже стало забываться. Но в майские дни 2009 года, в дни тридцатилетия события, оно вдруг снова вспомнилось.
Тёплое весеннее утро. Первомай. Народ готовился идти на демонстрацию. Так было заведено, так было принято — и это было в порядке вещей.
Около 8 часов утра позвонил приятель из Нейво-Шайтанского и сообщил, что у них в посёлке снесло плотину и весь шайтанский пруд ушёл в Нейву.
— Так что ловите свои мосты! — крикнул он на прощанье.
Новость о том, что посёлок остался без пруда, огорчила. После демонстрации мы как раз собирались ехать туда сачить рыбу. А вот последствия сноса плотины не прогнозировались.
Правда, работая во время демонстрации на площади Революции, нет-нет да и гляну на потемневший лёд городского пруда: «Да нет, всё спокойно. Расстояние до Н-Шайтанского — не маленькое, может, пронесёт». Так я думал.
Несколько успокаивало и то, что присутствующие люди на трибуне памятника как будто не были ничем встревожены. А там был и директор металлургического завода, и секретари горкома партии, и председатель исполкома. Знали они или не знали о прошедших событиях в Петрокаменском и Нейво-Шайтанском, я не ведаю. Но никто никакого волнения не показывал.
Демонстрация закончилась спокойно, и люди стали расходиться согласно своим планам. Но этим планам не суждено было реализоваться. Всё началось где-то в половине первого или чуть позже.
Первыми увидели надвигающийся ледяной вал жители деревни Нейво-Алапаихи. Льдины, подпираемые бесконечными задними, буквально лезли на высокие берега пруда.
— Это было жутко и страшно, — рассказывали потом женщины с улицы Володи Дубинина. – Отродясь такого не видели. А этот шум ломающихся льдин! Мы так и подумали: начался конец света…
Мой сослуживец Владимир Петрович Гузько сразу после демонстрации вместе с семьёй решил выехать на природу на своём автомобиле.
— Подъезжаю к зыряновскому мосту, — рассказывал Петрович, — и резко торможу. Я подумал, что у меня закружилась голова. Потому что мост, на который я только что собирался въезжать, поплыл вдоль берега. С этой стороны его как ножом отрезало, ровненько так…
А потом началась канонада. Это взрывали лёд у второго городского моста, на который въезжаешь с улицы Ленина.
Алапаевцы, побросав или отложив все свои дела и заботы, вывалили на берег. Невидаль. Разговор шёл только об одном: устоит или не устоит мост и что за этим может последовать. Все уже знали, что завод затопило. Но мост волновал больше.
И мост выстоял. Или отстояли.
Из районных предприятий наибольшие разрушения водная стихия, как уже было сказано выше, нанесла Алапаевской УЖД. Вспоминает бывший начальник дороги Михаил Григорьевич Есаулов:
— Когда вода у Туринского моста в Санкино поднялась до отметки семь метров, мы поняли, что беды не избежать. Это был уровень подошвы рельсов над уровнем реки. Железнодорожная насыпь на участке между Турой и Санкиной, как дамба, пересекает пойму этих рек. И вода, начав просачиваться между шпал, в начале потихоньку, а потом всё быстрее и быстрее стала уносить за собой балластную пылёнку, а потом и щебень. Насыпь стала разрушаться.
То, что мы увидели после того, как вода спала, поражало всякое воображение. В это время ощущаешь мощь стихии, масштабы последствия стихийного бедствия и человеческое бессилие перед этой стихией. Я больше нигде и никогда не видел закрученную «пропеллером» шпальную решётку. Немереная сила воды.
Пользуясь случаем и помня те события, я хочу поблагодарить людей, которые трудились на восстановлении разрушенного участка дороги и которые будут читать эти строки. Во-первых, бригаду во главе с дорожным мастером Носовым.
К восстановительным работам были привлечены люди с других производств. В итоге коллектив в короткий срок организованно справился с поставленной задачей. Практически разрушенный участок дороги отстроили заново. Люди трудились по 12 часов в день. В итоге движение было восстановлено и, что немаловажно, скорость поездов на этом участке не была снижена.
— Михаил Григорьевич, какова максимальная отметка уровня весеннего половодья в Туре?
— Так высоко, как в 1979 году, вода в Туре больше не поднималась. Это где-то семь с половиной метров.
Владимир МАКАРЧУК
Фото автора
Это было, было…
Из воспоминаний начальника смены электроцеха
Алапаевского металлургического завода Бориса Павловича Дунаева
— Случилось это 1 мая 1979 года в 13 часов 20 минут. Я как раз работал в тот день. Когда «хлопнул» первый затвор на плотине, я выскочил из помещения и бросился туда. Пока мы с рабочими открывали этот затвор, «хлопнул» второй, за ним начали закрываться один за другим остальные пять – все семь затворов сорвало с подвесок и вода пошла по верху плотины…
Из здания электростанции я вылез через окно последним, вода уже хлынула в помещение. А рядом находилась распределительная подстанция, и в ней на втором этаже была женщина, дежурная на подстанции. Ее отрезало водой, т.е. попасть туда было невозможно.
Мы вдвоем с еще одним мужчиной, обвязавшись веревками, попытались пробраться к подстанции, но напор воды был такой силы, вода крутилась так, что нас едва вытащили.
В это время из воинской части подошли три амфибии. Мы сели в одну из них и направились к зданию подстанции. А оно начало прямо на глазах рушиться. Хорошо еще, что дежурная в этот момент оказалась в другом конце помещения…
Наша машина шла по затопленному железнодорожному пути, под которым водой промыло грунт и рельсы «утонули». И в этом месте, как назло, амфибия заглохла…
Капитан, командовавший амфибиями, принял решение послать к нам солдата. Его обвязали веревкой, которую закрепили за котельной, и он шагнул в поток… А мы его поймали. Потом по веревке нам переправили трос – и таким образом вытащили амфибию.
…А женщину? Женщину спасли.
Я после узнавал, солдату тому командование дало внеочередной отпуск домой.
…Вода, знаете, как прибывала? Вот как наливают воду из бутылки в стакан и он наполняется, так и там было. Глубина пруда тогда достигла отметки 7 метров 20 сантиметров.
…Вот чем памятен для меня Первомай 1979 года. Такое не забывается.
А плотину все 30 лет «ремонтируют», только говорят: надо делать, надо…
Подготовила
Римма ВАЖЕНИНА
