Музеи не просто собирают и хранят историю, но и рассказывают о ней широкой публике. И чем понятнее будет рассказ, тем лучше воспримут его посетители. В чём секрет хорошей экскурсии, какие пути привели выпускника музыкальной школы в музыкальный музей, да и вообще, какие инструменты любит он сам, рассказал Игорь Заложнев, экскурсовод Дома-музея П.И. Чайковского.
– Игорь Вадимович, расскажите, как вы пришли в музей.
– Меня пригласила Жанна Васильевна Честюнина, которая на тот момент была директором краеведческого музея. Он располагался в Доме Софонова, а Дом-музей Чайковского, откуда выехала музыкальная школа, находился на ремонте. Жанна Васильевна была до этого одним из моих преподавателей в музыкальной школе, вела музыкальную литературу. Она несколько раз приглашала меня в музей. После окончания школы я работал лаборантом в филиале УПИ. Я был большой экспериментатор, осваивал фотографию. Как раз появилось цветное фото, что было очень интересно… В конце концов я согласился и в 1988 году пришёл в музей. Но пока ставки экскурсовода не было, работал смотрителем. Можно сказать, я прошёл в музее от самых низов до самых верхов… Первый мой рабочий день был 22 марта 1988 года. Чем я занимался? Красил подиумы серой масляной краской. Мы готовили экспозицию на третьем этаже – «Алапаевск советский», которую открыли в мае…
Первые экскурсии я начал вести в мае 1988 года. Дело в том, что Жанна Васильевна по долгу службы часто ходила в горком Алапаевска. Группы могли приехать в разное время, и если её не оказывалось на месте, экскурсии надо было кому-то проводить. При этом люди приезжали к нам именно ради Чайковского. Они по второму и третьему этажам пробегались, конечно. Но это было как дополнение к основной теме. Их всё-таки интересовал первый этаж – то, что связано с Чайковскими плюс два зала музыкальных инструментов.
Помню, как вёл свою первую экскурсию. Понимаю теперь, что это было плохо. Тогда же сел за рояль и сказал: «Что мне вам сыграть-то?» А этого на экскурсиях не говорят! И сыграл, помнится, отрывок из первой симфонии Чайковского «Зимние грёзы».
– Что, на ваш взгляд, самое главное в работе экскурсовода?
– Тридцать лет назад я бы ответил, что главное – знать материал. Но сегодня я понимаю, что главное другое – надо чувствовать людей, которым проводишь экскурсию. И тот первый опыт общения с посетителями в 1988 году дал мне возможность почувствовать публику. Уже в первые десять минут разговора ощущаешь, что им интересно, а что нет. Я, видя это, перестраиваешь экскурсию.
Дело в том, что экскурсовод – это говорун. Понятно, что информацию надо знать. Но бывает, что состояние не то или погода не та. А бывает, начнёшь говорить – и уже не остановишь! Тогда не один час, а полтора идёт экскурсия… За это удлинение я неоднократно от той же Жанны Васильевны получал упрёки: мол, долго ведёшь, не надо так. Надо кратко, ёмко. Но ведь хотелось показать и рассказать обо всём: о семье Чайковских, их любви к музыке, маленьком Пете. Да и представить наши прекрасные инструменты. В то время была особенно хороша коллекция музыкальных инструментов Азии и Дальнего Востока.
– С каким музыкальным инструментом вы бы себя сравнили?
– Наверное, с роялем. Он мне ближе. Иметь рояль – открою вам тайну – заветная мечта. Но она никогда не осуществится, потому что, во-первых, у меня нет таких доходов. Во-вторых, в квартире некуда его поставить.
– Помните момент в своей жизни, когда вы «заболели» музыкой?
– Наверное, это произошло, когда мне было года 3-4… Моя бабуля, баба Надя, садилась за пианино и усаживала меня к себе на колени. У нас тогда был чудный инструмент – пианино фирмы братьев Оффенбахер – трофейный, немецкий, с очень интересной биографией, с бархатным звучанием… Он с нами переезжал из дома в дом вплоть до 1976 года. Пока в кредит за 700 рублей не была куплена «Элегия» фирмы «Урал». И вот бабуля была первой, кто начал меня учить. Я этого не помню – мама рассказывала. Помню только себя за пианино. И это отложилось во мне на всю жизнь… Баба Надя прекрасно играла, она окончила в Казани музыкальное училище, здесь работала в детских садах музыкальным руководителем. Дома было очень много нот, часть из которых потом перекочевала в этот музей.
И благодаря бабе Наде я поступил в музыкальную школу, где окончил фортепианное отделение.
– Какая музыка вам нравится и на чём умеете играть?
– Играю на всех клавишных, кроме аккордеона. Я любитель классической музыки. Мне нравится Чайковский, особенно я в восторге от малоизвестных произведений этого композитора. Хотя, скажу откровенно, за 1990-2000-е какими-то его произведениями себя «перекормил». И те паузы в музейной работе, что были в моей биографии, позволили мне от него отдохнуть и многое переосмыслить… Ещё я люблю Бетховена, Листа и, пожалуй, Эдварда Грига, потому что если Чайковский считается певцом русской природы, то Григ – конечно, скандинавской. А мы живём на Урале – почти как северяне. И в музыке Грига очень много таких наслаивающихся похожих моментов…
При этом из классики я больше воспринимаю музыку XIX века. Хотя играю разную – по настроению. А вот если выделять кого-то ещё из русских композиторов, то я бы отметил Римского-Корсакова. Он очень хорошо в европейских традициях подаёт мелодии народов Востока.
Вообще музыка – это эмоциональная вещь. Бывало, лет 10-15 назад в мезонине Дома-музея сяду за рояль и погружусь в игру так, что потом таблетки от давления приходилось принимать…
– Чему вас научила работа экскурсовода?
– Думаю, взаимопониманию с людьми. Но может быть это приходит с возрастом, ведь мне уже не двадцать лет, а за пятьдесят.
– Какой, на ваш взгляд, должна быть хорошая экскурсия?
– Такой, чтобы посетители её поняли и приняли. И запомнили.
Главное для экскурсовода – заинтересовать людей, чтобы они снова пришли… И что интересно, люди в этот музей возвращаются.
– Вы эмоционально ведёте экскурсию, эмоционально рассказываете. Вы не чувствуете потом опустошение?
– Нет. При этом элементарная чисто физическая усталость бывает. Но не более того.
Анна ОЩЕПКОВА
Фото автора
