- Прочитала в газете письмо Н. Лисициной из д. Буньковой «Как подумаешь, — горько до слез». («АИ» № 40 от 16.04), и полностью с нею согласна.
Нас, детей войны, и осталось-то считанное число, и чем же мы провинились перед своим государством, если головы наших отцов «оценили» в 700 рубей за два победных юбилея (к 60-летию Победы дали по 200 рублей, и к 65-летию — по 500 рублей)?
А те солдаты, что вернулись после войны, родили детей, с женами их вырастили, выучили, на ноги поставили. И когда мужья умерли, их вдовы, имея пенсию и «крышу над головой», получают средства от государства на покупку благоустроенного жилья, и всяческие льготы. Я не против, наверное, так и должно быть. Но за матерей наших, что не дождались и не дожили до этого времени, обидно.
Моя мама умерла в 59 лет. Разве ее не война убила? Они оба с отцом до войны работали трактористами. Папу взяли в армию в сентябре 1939 года, а я родилась в конце ноября. Мой отец был офицером, и я после войны получала пенсию, по тем временам, может, и неплохую, но тот, кто тогда жил, знает, куда уходили солдатские пенсии — налоги, облигации, самообложение, займы…
Мама из своих 59 лет 14 лет была почти недвижимая (ревматический полиартрит). Разве это не от войны? Мне пришлось уйти из 9 класса и поступить на работу на железную дорогу: таскать рельсы и шпалы… Я на всю жизнь запомнила, когда мама вернулась из военкомата, где ей вручили орден Отечественной войны I степени, которым посмертно наградили отца. В Верхнюю Синячиху в военкомат она ходила пешком, не на чем было ехать. Подала мне коробку и сказала: держи. Теперь это у тебя вместо отца. Я долго играла с орденом, так и уснула с ним в руке. Утром проснулась, а мама как села вечером к столу, так и просидела всю ночь. Молча. Видно все слезы по дороге выплакала.
Мой отец, гвардии капитан Григорий Матвеевич Кривоногов, был командиром батальона 7-й гвардейской армии, 15-й гвардейской стрелковой дивизии, 50-го гвардейского стрелкового полка. Он погиб 19 июля 1943 года, тогда была страшная танковая битва под Курском. И кажется мне, что весь его батальон остался там, под этой деревней Аркадьевкой, которой тоже уже нет. Всех павших тогда перезахоронили в Корочанском районе Белгородской области, в селе Шешно, братская могила № 30 в центре села. Так сколько же их там лежит, если мой отец в 30-й по счету могиле?!
Помню, как вернулся с войны наш сосед Иван Модестович Перевалов. Его сынишка Васька (чуть моложе меня) играл с ребятами в переулке. А сосед слева, дед Пантелей, поздоровавшись с солдатом, крикнул: «Васька, иди встречай, твой отец с войны пришел». Васька подбежал к отцу, задрал головенку на него и выдал: «нет, это не мой папка, у моего глаза серые, а у этого белые». И побежал обратно. Глаза солдата на загоревшем дочерна лице, действительно, выглядели слишком светлыми. А Васька глазом косит — куда солдат пойдет. И когда увидел, что тот повернул к их дому, дико завопил: «Ура! Мой папка с войны пришел!». И пулей рванул домой.
Вечером, когда в их избе собралась почти вся деревня, мы с Васькой крепко подрались. Он сказал мне: вот, мой-то папка пришел, а твоего-то немцы убили. Пришлось солдату нас разнимать. Посадил он нас к себе на колени и стал объяснять, почему он смог вернуться, а мой отец нет. Поскольку на солдатской груди были медали, мы с Васькой быстро помирились, и, не слушая, о чем говорят взрослые, стали перебирать и разглядывать награды.
Теперь Васька, уважаемый человек, Василий Иванович, говорит, что не помнит этого случая. (Он живет в Алапаевске, а два его послевоенных брата — в п. Бубчиково).
Хочу поздравить с праздником Победы всех оставшихся в живых, и всех тех, кто не дождался своих отцов, кто пережил голод, холод и нищету военных и послевоенных лет. Низкий поклон нашим матерям, что помогли нам выжить и выстоять.
С уважением А. Сальникова
п. Бубчиково
